Глава 18. Спортвзвод
Нет, всё-таки я – молодец. Обещал маме, что не женюсь на первом курсе (а ведь она просила о, казалось бы, невозможном – не жениться хотя бы на первом курсе). И не женился. Кремень, а не человек! Хотя мама была твёрдо уверена, что стоит мне только сделать шаг за порог дома, так я первым делом обязательно женюсь? На первой же девушке, встреченной мною на моём пути. Видимо, она знала меня гораздо лучше меня самого. Так, мама же!
И то ли девушки мне не встречались, то ли они обходили меня стороной, но факт остаётся фактом – на первом курсе я не женился. А на втором стало уже не до того. На втором курсе девушки уже точно должны были меня сторониться, как прокажённого. Нет, причина, разумеется, была не в том, что меня поразила проказа, сибирская язва и ящур вместе взятые. Всё было гораздо проще. После спортивных тренировок я уже был ни на что не годен. Применительно к девушкам. После тренировок по плаванию я мог полежать немного на бортике, но у меня уже не было сил доползти до казармы. После полосы препятствий ноги становились ватными. Я мог ещё ими шевелить. Но пользоваться ими по прямому назначению, уже нет. Это при условии, что я хотя бы пару раз не навернулся с какого-нибудь препятствия. Тогда ноги просто отваливались. А тут ещё старая травма позвоночника (в восемнадцать лет слова «старая травма» звучат по-особому!) стала доставлять серьёзные проблемы. Несколько раз прихватывало так сильно, что я почти терял сознание от боли. И очень боялся, что рано или поздно, но это может случиться на виду у всех. Тогда бы я вылетел из училища в считанные часы. После ужина я частенько уходил на спортивный городок. И плакал там от боли и бессилия. Спортсмен из меня явно не получался.
А вот мои друзья по спортвзводу сделаны, словно из железа. На следующей после эклеров прикидке многие из нас показали довольно слабенькие результаты (вот она волшебная сила эклеров – какие без них могли быть результаты?!). Для меня это трагедия, а ребята ничего, носы не вешают. Знай себе, тренируются! Да ещё во время утренних кроссов по Кузьминскому парку умудряются заглядываться на девчонок. Что-то кричать в их адрес. И откуда у них только силы берутся?! У меня этих сил даже для того, чтобы просто бежать и то не хватает.
Ещё третьего октября, когда группа наших офицеров и курсантов совершала агитпробег по местам боевой славы курсантского полка, я обратил на это внимание. В то время, когда наши командиры (подполковник Френкель, капитан Геннадий Панов и Виталий Сучков) решали какие-то организационные вопросы, Валерка Жуленко и Валера Сахащик умудрялись строить глазки десятиклассницам. Помнится, меня это тогда здорово удивило. Вот это здоровье у мужиков! У меня после последней тренировки глазки если и строились, то только «в кучку». А может быть, они у меня ещё были слишком маленькими, чтобы смотреть по сторонам?!
После школы в Малояропольце мы побывали у памятника нашим курсантам-кремлёвцам, которые в трудном 1941 году, обороняя столицу, пали на этом рубеже. Запомнились слова Володи Черникова, курсанта девятой роты: «Ваш подвиг навсегда сохранится в памяти потомков». Интересно, сохранится ли?
В деревне Ходаки мы приняли нескольких ребят в пионеры. Володя Савченко, Юра Рыжков повязали им алые галстуки. Забавная деревенька. Оказывается, в тридцатые годы здесь была построена первая в стране сельская электростанция. В одной из изб - музей Ленина. Фотографии Владимира Ильича с крестьянами. Странно, но в этой деревне практически нет ни одного пьющего мужика. Для нашей средней полосы явление довольно редкое. Может быть, более редкое, чем наличие электростанции. Может быть, в фотографиях скрыто какое-то сильнодействующее антиалкогольное заклятие?!
В Волоколамске мы возложили цветы к памятнику семи москвичам-разведчикам, повешенным фашистами в сорок первом. Как-то непривычно было слышать эти слова: «москвичам-разведчикам». На разъезде Дубосеково посетили памятник двадцати восьми панфиловцам. Пронизывающий насквозь ветер. Интересно, был ли он в сорок первом? Наверное, был.
К вечеру мы вернулись в училище. И весь вечер оба Валерки (Жуленко и Сахащик) рассказывали ребятам со взвода о том, какие «гарные дивчины» водятся в окрестностях Москвы.
Потом всё закрутилось в карусели повседневных дел, учёбы и тренировок. Больше я не удивлялся запасу прочности своих друзей. И их жизнелюбию. На тренировках от него остались только легкие воспоминания. Но в начале декабря дневальный по роте передал мне распоряжение командира роты срочно прибыть на первое КПП. Приехали какие-то девчата из какого-то института пригласить курсантов второго курса на танцевальный вечер в свой институт. Ротный, взвесив все за и против, принял решение, что хотя мы (спортвзвод) все поголовно бездельники и тунеядцы, нам всё-таки нужно дать шанс. И что, если хотя бы не в спорте, так в чём-нибудь другом мы сможем показать свою общефизическую подготовку. Интересно, на что он намекал?!
Девчата оказались с музыкально-педагогического факультета Московского государственного педагогического института имени Ленина. (Через четыре с небольшим года в январе 1987-го, уже в Афганистане, я вдруг замечу, как мало писем приходит моим разведчикам. И тогда я напишу письмо в комитет комсомола второго курса музыкально-педагогического факультета МГПИ совершенно незнакомым мне людям. А через месяц ребята из второго разведвзвода 180 МСП (ВСЕ ДО ОДНОГО!) начнут получать письма от студенток московского пединститута. Те, кто служил в Афгане, знают, что это такое – получать письма. И огромное спасибо девчатам из МГПИ. Они были большими умницами. И делали в те дни нужное, хорошее дело.). Они пригласили наш взвод (думается мне, совершенно смутно представляя, что такое взвод, а что такое рота) на вечер в институт (ул. Усачёва, д.6) в ближайшую субботу.
Странно, почему в эту субботу никто не захотел пойти просто в увольнение? Почему это всем вдруг приспичило пойти именно на этот вечер? Нет, нескольких ребят за низкую успеваемость ротный всё-таки вычеркнул из общего списка. Поэтому со взвода осталось только двадцать три человека (из двадцати девяти по списку). Плюс командир взвода, который в этот вечер, похоже, готов был забыть о некоторых моментах своего семейного положения, поехал с нами старшим.
Мы приехали в институт. В одном из учебных классов столы были составлены вдоль одной стены. А сам класс превратился в импровизированную танцплощадку.
Легкий полумрак. Медленные мелодии. Красивые девушки. Ну, что ещё нужно для полного счастья бедному курсанту?! Вкусный ужин? А вот и не правда! Это на первом курсе курсанты думают только о еде! На втором они тоже думают о еде. Но уже не только о ней. А и о других вещах тоже.
К своему большому удивлению я обнаружил, что среди этих «других вещей» оказались и девушки. И что самое странное, я тоже мог о них думать! Как и все остальные. И не только думать о них, но даже и танцевать с ними! А ведь ещё несколько минут назад я был твёрдо уверен, что после тренировок и спортивных нагрузок этой недели я смогу думать только о минуте покоя. И, может быть, совсем немного о точке опоры. Помните, как говорил Архимед на первом курсе своего института: «Дайте мне точку опоры, и я усну»?! Нет, курсанты о таких мудрёных вещах даже и не думают. Они могут уснуть и стоя. Точка опоры для этого им совершенно не нужна.
Но что-то я немного отвлёкся. Одна из девушек, что приезжала к нам в училище договариваться о вечере, пригласила меня на «белый» танец. Разумеется, отказать ей я не мог. Как честный человек, я никогда не отказываю девушкам (особенно красивым девушкам). Потом я пригласил на танец её подругу. Потом сестру подруги. А потом понял, что по уши влюбился. Да, моя мама была абсолютно права, когда просила меня не жениться на первом курсе. Видно она точно знала, что стоит мне только увидеть симпатичную девушку, как я сразу же на ней женюсь. Видно, у меня на лбу была написана хроническая предрасположенность к влюблённости. Или же вероятная привычка жениться. И мама ни на мгновение не сомневалась, что как только мне представится хоть малейшая возможность, я обязательно ею воспользуюсь.
И это был тот самый случай. И эта была та самая возможность. Но проблема заключалась в другом. Я действительно по уши влюбился. И уже в тот же вечер готов был жениться. Но, на свою беду, я влюбился в трёх девушек одновременно. А наше замечательное советское законодательство в те времена было менее продвинутым, чем теперь. И едва бы приветствовало создание столь большой ячейки нашего общества. Увы, до создания гаремов наше общество тогда еще не доросло. В отличие от меня. Я готов был стать пионером в этом святом деле. Чисто теоретически, разумеется.
Вот на этой печальной ноте и закончился этот танцевальный вечер. Говорят, что нет более страшного наказания, чем нереализованные возможности. Я был наказан самой страшной на свете карой. В тот вечер я так и не женился. Ни разу.
На следующий день Игорь Дерюгин, Игорь Маркеев и Коля Киселёв поехали на спектакль «Учитель танцев» в Центральный дом Советской Армии. А я заступил помощником дежурного по управлению. В наряде по училищу дежурство по управлению (по учебно-лабораторному корпусу) считалось «тёплым» местечком. Хотя и не таким крутым, как дежурство по первому КПП (контрольно-пропускному пункту), но зато более крутым, чем наряд по столовой, к примеру. Да, на первом КПП можно было вдоволь пообщаться с девчатами, периодически осаждающими училище. Или просто приезжающими проведать своих братьев, бывших одноклассников или друзей. Зато во время дежурства по управлению можно было вдоволь наболтаться по служебному телефону. Стоило только дежурному сделать, хотя был полшага за порог учебно-лабораторного корпуса.
Чем я и не преминул воспользоваться. Как только дежурный направился на ужин, я позвонил одной из своих вчерашних знакомых. К телефону никто не подходил. Не долго думая, я набрал номер второй вчерашней знакомой. Она оказалась дома. Странно всё-таки устроен наш мир. Вся наша жизнь иногда может зависеть от того, кто в данный момент окажется у телефона. А кто на мгновение выйдет из дома. И наш выбор не всегда является итогом объективных и взвешенных рассуждений. А очень часто лишь игрой случая.
Когда после дежурства я вернулся в казарму, на тумбочке меня дожидалось письмо от моей бывшей учительницы Галины Ивановны Милокостовой. Она писала, что моего одноклассника Серёжку Сидоренко забрали служить в армию. Сергей попал служить в Казахстан. Водителем.
Через полгода он окажется в Афганистане. Будет ходить на своём КАМАЗе в колоннах от Кабула до Хайратона. Под огнём и обстрелами. Будет нести свою нелёгкую солдатскую службу. И погибнет уже в Союзе. В обычном ДТП. В лобовом столкновении на Ленинградке. Когда пьяный водитель выскочит на встречную полосу, и у Сергея уже не будет шанса изменить хоть что-то в своей судьбе.
Девятнадцатого декабря Слава Голомёдов, Саня Смирнов, Валера Сахащик, Валера Жуленко и Дима Крайванович решили заняться спортом. Нет, я, конечно, тоже люблю спорт. Художественную гимнастику, в частности. Иногда биатлон. Но биатлон люблю только смотреть. Да и то, только по телевизору. Сидя в теплом, удобном кресле. Рядом с любимой девушкой. Да, биатлон я люблю. Хотя и не очень долго. Если рядом с тобой любимая девушка, как можно долго думать о каком-то там биатлоне?!
Но чтобы ехать куда-то смотреть на мужиков?! Гоняющихся друг за другом по льду?! И гоняющих одну маленькую шайбу?! Сидеть на холодных скамейках?! И кричать не своим голосом: «Шайбу, шайбу»?! Нет, для этого нужно быть слишком большим любителем спорта. Или слишком большим фанатом хоккея. Я к таковым явно не относился.
Но в этот день играли сборные Чехословакии и ФРГ. И мои товарищи по взводу были твёрдо уверены, что им здорово повезло, раз они смогли достать билеты на этот матч. Смешные, а ведь могли бы никуда не идти. Просто провести день в тёплой казарме. Почитать Устав Внутренней службы. Наставление по стрелковому делу. Или что-нибудь другое в том же роде.
Да, я забыл Вам их представить. Слава Голомёдов был нашим замкомвзводом (кстати, 31 мая у него будет день рождения). После Игоря Овсянникова, моего первого замкомвзвода, который был душой любой компании и «своим парнем», Слава казался немного высокомерным. Возможно, это было и не так, но, кажется, особенно дружеских отношений у него в роте ни с кем не было.
Через пять лет я встречу его в Афгане недалеко от Баграмского перекрёстка. Слава будет служить в 181-м полку. И в тот день на своём БТР-е привезёт в баграмский медсанбат своего раненого бойца. Мы перекинемся с ним лишь парой фраз, но в этот момент я почувствую в нём такую родственную душу, что до сих пор сохраню память об этой встрече, как о чём-то очень важном и дорогом. А Славу запомню усталым, не выспавшимся, но очень близким мне человеком.
Саня Смирнов, по прозвищу «Красный» (прозванный так из-за цвета лица, хотя спиртного он в рот не брал никогда) или «Сэм» – мой товарищ по отделению. Валера Жуленко – наш командир отделения. Валера Сахащик (день рождения - 13 августа) – настоящий камикадзе. Всё оставшееся время учёбы в училище он будет готовить себя к службе в десантно-штурмовых подразделениях (я тогда даже и названий таких не знал). И будет готовить себя по довольно жёсткой программе(но об этом я расскажу немного позднее). А Димка Крайванович будет казаться всем нам очень взрослым. Возможно, это было особенностью его характера или темперамента? Или каким-то пессимизмом, но его короткие фразы всегда будут казаться нам такими глубокомысленными и назидательными!
Через несколько лет я встречу его в Кабуле. В своём родном 180-м полку. У меня за плечами будет уже больше года в Афгане, у него лишь несколько дней. Наш батальон только что вернётся из рейда. Мы будем уставшими и злыми. И тогда Димка уже не покажется мне таким взрослым и глубокомысленным, как раньше. Он будет таким же, как все мы. Или же мы станем таким, как он?
Да, ребята поехали на хоккей. Я остался в роте. Опять прихватило спину. В субботу на разминке смог сделать только один подъём переворотом. И это после обычных тридцати – тридцати пяти! Хорошо ещё, что сегодня воскресенье. И к понедельнику я постараюсь поставить себя на ноги. Если, конечно, получится.
