Глава 27. Му-Му
Двадцать второго июня нас подняли на час раньше, чем обычно. Мы получили оружие, противогазы. Построились перед батальоном. На улице моросит по-осеннему холодный дождик. И уже не верится, что на дворе только первый месяц лета. Но дождь – это хорошая примета. Говорят, что в дождь уходить легче. А ещё говорят, что когда идёт дождь, это небеса плачут о ком-то. Сегодня небеса плачут о нас.
Потому что сегодня у нас очередная «прикидка» по марш-броску. Мы стартуем у тира. Забеги по пять человек. В моём забеге: Коля Киселёв, Стас Песков, Игорь Герасименко, Димка Туманов и я. Запускают нас через тридцать секунд после старта очередного забега. Мы не спешим. Нужно втянуться в ритм бега, хорошенько продышаться. Мы всегда «медленно запрягаем», но это даёт нам сил наверстать на финише. Почти сразу нас догоняют Олежка Зорин, Саня Смирнов и Сергей Залесский. Ну, Саня Смирнов – понятно. У него здоровья не меряно! Но куда за ним увязались Олег и Серёга? С таким стартом надолго их не хватит.
Бег для нас – родная стихия. И автомат давно уже не доставляет хлопот. Автомат стал частью тела и, кажется, уже намертво прирос к спине. Как ни странно, но лишним на этом празднике жизни является лишь противогаз. Он болтается совсем ни к месту и здорово отвлекает от умных мыслей. Хотя и умных мыслей у нас сегодня совсем не много. Мы еще не до конца осознали необходимость показа на этой прикидке хороших результатов. Поэтому никуда особенно не торопимся. Бежим свободно, не напрягаясь. Бежим «по науке». Один ведущий, остальные ведомые. Периодически меняем ведущего. Трасса марш-броска для нас немного непривычная, но Кузьминский парк давно уже стал родным. И мы кожей чувствуем, когда нужно будет заканчивать «халявничать» и начинать работать. Когда нужно будет ускоряться и «накатывать» на финиш.
Где-то километра за три до финиша Саня Смирнов и Коля Киселёв немного ускорились (отпускать их одних не хотелось, ведь втроём бежать всегда веселее, чем вдвоём, вот и пришлось мне составлять им компанию). И оторвались от основной группы. За километр до финиша ребята немного прибавили ещё. Пробежали мы неплохо. Я насчитал около сорока человек с роты, которых мы обогнали (у меня оказался 12-й результат в роте, 49.49, – хотя с учётом моих занятий бегом в спортивной школе, ещё до училища, результат был более чем скромный). Сразу же отстреляли в тире по мишеням. И, кажется, попали, куда было нужно. По крайней мере, уж точно не попали туда, куда не нужно. Иначе бы нам об этом сказали. Сразу же.
После завтрака рота разбрелась по кафедрам и лабораториям. Все сейчас сдают сессию. Все, кроме нас. Приказом начальника училища нашему взводу оценки за этот семестр должны поставить «автоматом». И оставшуюся до соревнований неделю нас привлекают на различные работы по подготовке учебно-материальной базы училища к новому учебному году. Часть взвода занимается ремонтом «подлодки» (помещения под трибуной нашего стадиона), покраской помещений в бассейне и в штабе. Нашу бригаду: Игоря Пузанова, Димку Туманова, Игоря Герасименко и меня (странная бригада, ведь мы даже не с одного отделения!) направили на ремонт секретного объекта с зашифрованным названием – ЦТП. Мы героически пытаемся расшифровать его название (у нас получается что-то типа «Центральная тепло…», последняя буква категорически не хочет расшифровываться, но мы подозреваем, что это всё-таки слово – «подстанция»). В промежутках между попытками расшифровать это название, мы ещё немного и работаем. Носим какие-то трубы, радиаторы, обслуживаем какие-то механизмы. Ещё немного поносим, и руки вытянутся у нас до земли.
Сегодня с аппендицитом в госпиталь увезли Саню Петрова. А нашу бригаду перебросили с ЦТП на кафедру высшей математики. Мы счастливы. Какая работа может быть на кафедре высшей математики? Разве что перенести с одного стола на другой калькуляторы, логарифмические линейки и тетрадки. Это не батареи отопления носить на ЦТП!
Помнится, я сказал вам о том, что начальник училища приказал поставить спортвзводу оценки за этот семестр «автоматом»? Странный это был какой-то приказ. Точнее, его выполнение. Начальники «военных» кафедр взяли под козырёк и успешно оценили наши посредственные знания на «хорошо» и «отлично». А вот преподаватели «гражданских» кафедр устроили настоящий бунт на корабле. Кафедры высшей математики, деталей машин (деталей машин и подъёмного оборудования) и сопротивления материалов, словно насмотревшись фильма «300 спартанцев», ответили словами царя Леонида. Хотя и немного их перефразировали: «Пусть придут и получат. Если сдадут».
Начальник учебного отдела попытался немного «надавить» на заведующих кафедрами, намекнув, что курсантов для ремонта классов и подготовки их к новому учебному году может не оказаться. Но есть у человека такие части тела, напугать которыми даже ежа очень сложно. Вот никто и не испугался. Тем более, наш преподаватель высшей математики, Василий Прокофьевич Балашов. Он всю войну на фронте провёл в войсковой разведке. Такого разве напугаешь?!
Вот нас и прислали к нему на кафедру. «Помочь» с подготовкой учебно-материальной базы к новому учебному году. Ведь всем известно, где не мытьём, так катаньем. Бог не посылает человеку испытаний, с которыми он не мог бы справиться. Нужно только не сдаваться. Искать пути и средства решения задачи. И тогда даже высшую математику можно сдать. Или, по крайней мере, попытаться её сдать…
Мы и пытаемся. До обеда выносим с кафедры старые радиаторные батареи и заносим обратно новые. Вот тебе, бабушка, и калькуляторы с логарифмическими линейками! Похоже, эти проклятые батареи будут преследовать нас всю оставшуюся жизнь? К счастью, это совсем не долго. Ещё денёк, другой переноски этих чугунных монстров и жизнь наша закончится. Мы в этом даже не сомневаемся.
Но чего мы уж точно не могли ожидать, так это того, что Василий Прокофьевич вдруг сжалится над бедными гусарами. И на зачёте (с оценкой) проявит невиданный гуманизм и человеколюбие (это после того, как он почти целый семестр в своё личное время собирал нас по вечерам в классе и гонял до седьмого пота, словно мы находились на тренировке, а не на занятиях по вышмату).
К чему скрывать, в ожидании зачёта я находился в состоянии тихой паники. В голову ничего не лезло. И вспомнить, чем отличаются двойные интегралы от десятичных логарифмов, было свыше моих сил. Но, к моему удивлению, Василий Прокофьевич сам разъяснил мне непонятные моменты в моём билете. И помог разобраться с практическими задачами. В результате в диплом у меня пошла ещё одна отличная оценка. Да, и у ребят со сдачей зачёта тоже всё было в порядке. Это было более чем странно.
Мы были на седьмом небе! Почти целых полчаса. Потому что, через полчаса «наш лейтенант» сказал нам, что мы идём не тренировку в бассейн. Где будем учиться этому самому загадочному военно-прикладному плаванию. И учить всему этому нас будет наш старый друг Володя.
Вы спросите, кто такой этот самый Володя. А я откуда знаю? Откуда я знаю, как называлась его должность в бассейне? Вот старший прапорщик Азамов – это понятно – он был начальником бассейна. А Володя был, скорее всего, его заместителем или помощником? Воинское звание у Володи было не высоким, но зато самым почётным. Был Володя рядовым срочной службы. И отличался от всех нас своим богатырским ростом (за два метра), мощным телосложением и удивительным добродушием. До армии занимался водным поло. И входил в Сборную Союза.
Володя постоянно пропадал в подсобных помещениях бассейна. Или где-то ещё. Но мы знали, что температура воды в бассейне зависит именно от него. А если вы когда-нибудь занимались плаванием, тогда вы знаете, насколько температура воды в восемнадцать градусов отличается от температуры в шестнадцать. Ой, не говорите глупости! Два градуса? Да, вы никогда в бассейне были! Ах, были. Пиво пили? Затем повышали градус. Ну, тогда совсем другое дело.
Но одно я могу сказать вам с полной откровенностью. Человек, который может сделать воду в бассейне теплее на градус-другой для пловцов всегда самый уважаемый человек на свете. Страшно это говорить, но, может быть, даже более уважаемый (нет, я этого никогда не говорил!), чем сам тренер. Поэтому Володю мы все любили и уважали. Хотя и никогда не задумывались над тем, что в своей жизни он может делать ещё что-то другое.
Когда наш взводный сказал нам, что Володя покажет нам, что такое военно-прикладное плавание, мы лишь снисходительно улыбнулись. Ну, что нам может показать наш Володя?
Мы стояли вдоль бортика. Босиком. В ХБ (хлопчатобумажное обмундирование) с закатанными до локтей рукавами, сапоги под ремнём. За спиной у каждого болтался приличный кусок трубы (вместо автомата). И ждали, когда же наконец-то появится наш новый учитель? И ждали, что же он нам скажет?
Володя вышел из душа. Одет он был точно так же, как мы. Но форма на нём явно казалась маловатой. При каждом движении она жалобно трещала по всем швам. И было заметно, что Володя немного стесняется своих богатырских габаритов. Мы не сразу заметили, что за спиной у Володи висел учебный автомат. По сравнению с самим Володей, автомат казался детской игрушкой.
Наш новый учитель был немногословен.
Военно-прикладное плавание – это… Ну, в общем смотрите. – И всё его огромное, огромное тело не спеша поднялось на тумбочку. Слегка согнулось, легко оттолкнулось от тумбочки и плавно зависло над водой.
Нам сразу всё стало ясно – ЛЕВИТАЦИЯ! Сейчас Володя пролетит над водой до противоположного бортика. Развернётся. Потом ещё пару раз. Затем вылезет из бассейна. И быстренько научит всему этому нас! А мы то думали…
О чём мы там думали, так и осталось загадкой. Потому что в этот момент тело нашего учителя перестало висеть в воздухе. И погрузилось в воду. ВСЁ! ЦЕЛИКОМ! Мы лихорадочно стали вспоминать все известные и неизвестные законы Архимеда. Что он там говорил о теле, погруженном в воду? На погруженное в жидкость тело действует выталкивающая сила, равная весу жидкости в объеме тела? Мама родная, ну, почему мы не учили в школе физику?!
Нет, сам закон Архимеда в этот момент нас интересовал меньше всего. Нас интересовало только одно: сколько выталкивающей силы сейчас выплеснется из бассейна, если ТЕЛО не захочет погружаться? Судя по размеру ТЕЛА, силы должно было выплеснуться из бассейна целое море! Мы все непроизвольно сделали по шагу назад…
Вы когда-нибудь ходили в зоопарк? Видели там тюленей? Морских котиков? А слонов видели? Нет, я это к тому, что китов-то в зоопарке всё равно нет. Ну, может быть, пароход когда-нибудь видели? Ну, как вам можно рассказать о военно-прикладном плавании, если вы ничего этого не видели?! И как я смогу вам объяснить, как плыл Володя? Нет, понятно, что это нечто среднее между брассом и короткими нырками (потому что в целях экономии сил, вдох делается на два-три гребка, а не на каждый гребок, как в брассе). Форма нашей одежды вам уже ясна. Проплыть нужно всего сто метров. На время. Минута тридцать даёт три очка. Минута сорок пять – два. Две минуты – одно. Всё очень просто.
Кстати, если вы когда-нибудь слышали, как поёт Лучиано Поваротти, тогда я смогу рассказать вам, как плыл Володя. Это было не плавание. Это была песня! Вода, словно боялась к нему прикоснуться. И только невысокая волна окружала его со всех сторон. Мягкая и пушистая. Слышался легкий шум хорошо отлаженных паровых машин. И, по сравнению с огромным Володиным телом, бассейн тоже казался удивительно маленьким.
Ну, в общем, так. – Сказал Володя, вылезая из бассейна. – Всё понятно?
В общем-то, нам всё было понятно. ПАТРОНЫ. У начальника училища закончились патроны. Он принял своё решение по нашему взводу. И объявил свой приговор. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Но, как назло, в училище закончились патроны.
К счастью все мы учились в школе. И если не читали, то слышали о весёлом, добром дворнике Герасиме, который любил всех вокруг (иногда по несколько раз). И о его противной и шумной собаке с коровьем именем «Му» (для тех, кто в школе не мог запомнить её имя с первого раза, учителя обычно повторяли дважды: «Му-Му»), которая кроме Герасима никого больше не любила.
Все вы помните, чем закончилось нарушение ею Закона «О шуме». И её антисоциальное поведение. А, значит, вы тоже уже догадались, что «светило» нашему взводу. Мы догадались сразу. В отличие от Му-Му, которая провинилась-то, в общем, совсем по мелочи – она всего лишь не любила женщин. Мы же были предателями, изменниками и тунеядцами. И заслуживали самого сурового наказания. Ведь мы же не заняли первого места на Первенстве! И теперь судьба наша была предрешена. Вместо камня на шею, каждому повесили железную трубу за спину. Вместо Герасима на казнь пригласили Володю. И каждому разрешили сделать добровольно шаг к эшафоту. С тумбочки.
Нам всё это было понятно. Не понятно было другое. Зачем нужно было устраивать весь этот спектакль? Если закончились патроны, выдали бы каждому по куску мыла, да по двухметровой верёвке. Всё остальное мы сделали бы сами. Но мы были будущими офицерами. Начальник училища помнил об этом, как никто другой. А у офицеров есть такая привилегия. Из уважения к их погонам, их не вешают, а только расстреливают. В крайнем случае, топят в бассейне…
Все как-то сразу сникли. То, что за оставшиеся до соревнований двадцать шесть дней мы можем переучиться с вольного стиля на брасс, мы не сомневались. За это время можно было даже научиться летать. Грустно было от понимания того, что до финиша доплывут не все. Зря нам показали, как плывёт Володя. Он был волшебником, и утонуть не мог по определению. Волшебники ведь в воде не тонут (это знают даже самые маленькие дети)! Мы же чувствовали себя самыми последними гоблинами. Эх, жалко всё-таки, что у начальника училища закончились патроны…
На вечерней поверке нам объявили, что те, кто на утреннем марш-броске «выбежал» из пятидесяти минут завтра освобождаются от очередной прикидки. Нас таких оказалось не более пятнадцати человек с роты. Но это был второй курс, а не первый. На втором курсе мы уже знали, что спать на час больше нам всё равно не дадут. А, скорее всего, в качестве поощрения отправят носить чугунные батареи или попытаются утопить в бассейне.
На втором курсе наши отцы-командиры свято верили, что отдых курсанта – это всего лишь смена его деятельности. Устал бегать марш-броски, отдохни на военно-прикладном плавании. Затем можно будет немного расслабиться в карауле, в наряде по училищу или на хозяйственных работах. Вы это о чём? Об увольнениях? Вот ведь размечтались! Ну, просто настоящие кремлёвские мечтатели! Увольнения обязательно будут. Но не в этом месяце. А только на третьем курсе. Да и то, только для тех, кто до третьего курса доживёт. А сейчас весело и с улыбкой подняли вот этот почти невесомый железнодорожный рельс и играючи отнесли его в бассейн. Будете там с ним плавать! Русалки вы мои, сухопутные.
Все пятнадцать человек изъявили желание пробежаться снова.
Нам нужно тренироваться! Нужно закрепить показанные результаты! – Сказали все в один голос. И ещё что-то в этом роде. Каких тут ещё глупостей не наговоришь?! Как ни странно, но всем нам ещё так хотелось жить! Ещё немного. Хотя бы до завтрака.
На этой прикидке у меня снова двенадцатый результат. А, что? Хороший результат. Такой же хороший, как и у любого другого. Как, у сотого или, как сто пятидесятого, к примеру. Правда, в этот раз я выбежал уже из сорока восьми минут. И, как говорят у нас на Чукотке по этому поводу, всё это было тенденцией. Однако. Или я в очередной раз ошибался на этот счёт?
Двадцать девятого июня нас подняли в шесть утра. Идём в тир, пристреливаем автоматы (проверка боя и приведение к нормальному бою). После обеда все мы прошли углубленный медицинский осмотр пред завтрашним марш–броском. Во мне оказалось семьдесят килограммов всякого разного. Вот ведь «закабанел» на втором курсе. Два года назад весил шестьдесят четыре килограмма. Чем это нас здесь таким кормят (невольно вспомнились странные коровы-мутанты с атрофированными передними ногами, которых мы разгружали в курсантской столовой и штампы на их тушах: «Made in Australia.1932 г.» - после пятидесяти лет заменялся ассортимент наших баз хранения, австралийские кенгуру уходили в солдатские и курсантские котлы)?
Но зато порадовала длина. Не знаю, в чём там меня измеряли: в удавах или в попугаях? Но цифры в медицинской книжке «182» меня явно порадовали. Сразу чувствуешь себя значительно длиннее (выше императора только звёзды, поэтому лишь длиннее) окружающих. Даже если ты и знаешь, что твой рост всего метр восемьдесят. Но ведь остальные же этого не знают! А кто из нас в детстве не хотел стать «длиньше», «толще» и «красивше», чем остальные?! Да, приятно всё-таки, когда врачи немного ошибаются. В правильную сторону. А, может быть, и не ошибаются? Обычная защитная реакция организма перед соревнованиями. Чтобы меньше грести руками на плавании и шевелить ногами на марш-броске, тело само начинает вытягиваться в сторону финишной черты? Или это душа, уставшая от издевательств над нею, пытается вырваться из бренной оболочки к финишу. Тогда понятно, откуда взялись эти два сантиметра. Хотя и забавно всё это звучит: два сантиметра души.
Вечером в казарму пришёл Дмитрий Макарович Конопля. На этот раз он был немногословен. Пообещал за первое место трое суток к отпуску. Ну, что ж, он сказал самое главное. А что ещё нужно бедному курсанту? Лишь доброе слово. И трое суток к отпуску…
