Глава 6. Драка
Оставшиеся два дня я провёл у дяди Лёши (Алексея Ивановича Чуракова). Он был любимым маминым братом. И самым любимым моим дядей. Нет, с родственниками мне, конечно, повезло. Крёстная тетя Маша, тетя Таня, тётя Аня – все они моими вторыми мамами. С дядей Васей было очень весело. Но дядя Лёша – совсем другое дело. С ним было интересно.
Как и всех, родившихся перед войной, жизнь никогда его не баловала. Потеряв на фронте отца, он очень рано стал взрослым. Стал опорой и поддержкой всей семьи. И всех нас. Ещё до армии окончил в Чите школу гражданской авиации. Получил специальность радиста. Он бредил небом. И после службы в армии поступал в высшее авиационное училище. Успешно сдал все экзамены и приступил к учёбе. Но вскоре на его место взяли какого-то генеральского сынка. А дядю Лешу отчислили с какой-то невразумительной формулировкой. Так закончилась его мечта о небе.
После этого дядя Леша приехал в Коломну, где к тому времени обосновался его старший брат Василий. Устроился работать на Коломенский тепловозостроительный завод имени Куйбышева. Женился на удивительно красивой и талантливой девушке Валентине. Заочно окончил Коломенский политехнический институт. И устроился на работу в организацию с таким красивым и звучным названием, как ЦОКТБ ГОСНИТИ. Сначала работал конструктором, затем стал заведующим отделом, а потом и начальником отдела.
После обширного инфаркта ему пришлось оставить работу в конструкторском бюро. И тогда он занялся садоводством. Выведением новых сортов яблонь, груш, айвы. В Коломне у него вызревали грецкий орех, алыча, айва, груша, несколько сортов винограда. О нём часто снимали передачи «Наш сад». Но самое главное вокруг него всегда были люди, которые тянулись не только к его знаниям, но и к тому свету, который исходил от него. Рядом с ним всегда было интересно. И я с огромным удовольствием провел эти два дня рядом с ним, рядом с тётей Валей и моим двоюродным братом Мишкой.
Так закончилось мои летние каникулы. Я вернулся домой. И пошёл в школу. Ещё весной мой отец нашёл время подойти к нашему учителю физкультуры и выписать у него упражнения и нормативы, которые мне придётся выполнять в девятом классе. И потихонечку ещё летом в свободное время я научился их выполнять. К тому же я немного полистал учебники за девятый класс. В них не было ничего слишком уж заумного. И я шёл в школу с лёгким сердцем. Зная, что учиться будет не слишком трудно. Мне были уже не страшны обычные приколы нашего учителя физкультуры (раньше, когда мы не знали, что ждёт нас на следующем уроке, они нас здорово напрягали), когда он говорил о том, что «сегодня мы будем учиться боксу». А все мои одноклассники судорожно начинали вспоминать о том, что такое бокс в переводе с английского? О том, что бокс может быть ещё и видом спорта, нам даже думать не хотелось.
Да, теперь я шёл в школу с лёгким сердцем. В середине сентября мы с Андреем Пименовым записались в бассейн. У меня еще слишком свежи были воспоминания о моей последней рыбалке. К тому же я очень хотел научиться плавать.
А ещё мы пошли с ним в спортивную школу. Один из наших одноклассников, Севка Лёхин, уже несколько лет вполне успешно занимался в легкоатлетической секции. И обещал замолвить за нас словечко перед своим тренером.
Так я познакомился со своим однофамильцем и тренером спортивной школы по лёгкой атлетике Карповым Георгием Леонидовичем. Вообще-то официально Георгий Леонидович вел спортивный класс (четвёртый или пятый, не помню точно, в одной из школ), а с такими переростками, как мы, не занимался. Да и Севку с его другом (у друга была красивая легкоатлетическая фамилия Лось), он в основном только консультировал по графику их тренировок. И лишь изредка проводил с ними эти тренировки.
Севке и его другу природой было отпущено так много здоровья, что на городских и областных соревнованиях им обычно приходилось подбрасывать монетку, чтобы определить, кто из них займёт в этот раз первое место, а кто второе. Остальные участники соревнований могли бороться только за третье место. Потому что, если в соревнованиях участвовали Лось и Севка Лёхин, остальным ловить было нечего.
Георгий Леонидович оценивающим взглядом посмотрел на нас с Андреем. В манеже спортивной школы его подопечные должны были бежать «прикидку» в один километр. Он разрешил нам к ним присоединиться.
Пришлось выходить на старт. Мы прекрасно понимали, что эти пацаны, которые ещё недавно ходили под стол и были нам с Андреем не ровней по возрасту, вполне могли бегать лучше нас. Поэтому решили не выпендриваться, а пристроиться за основной массой, не устанавливать никаких рекордов, а просто продержаться до финиша.
После старта основная масса этих ребятишек разделилась на две части. Первая, немногочисленная, стала постепенно взвинчивать темп. Остальные темп немного сбросили. Разумеется, нам не стоило пытаться удержаться за первой группой. Но и отпустить их мы не могли. Стыдно было проигрывать пацанам, которые были младше нас на три, а то и на четыре года. Мы попытались за них зацепиться. К тому же бежать с основной массой мы тоже не могли. Они бежали слишком медленно (как выяснилось позднее, вполне осознанно), даже для нас.
Где-то через два круга группа лидеров, за которой мы держались, сбросила скорость и пристроилась к основной массе. Они выполнили свою главную задачу: развели нас, как последних лохов. Эти малолетки просчитали нас насквозь. Они догадались, что мы постараемся не отпустить лидеров и сговорились, что небольшая группа задаст скорость более высокую, чем мы сможем выдержать. А потом либо сойдёт с дистанции. Либо, если хватит сил, продолжит бег. Хотя они и покажут более низкие результаты, зато проучат этих двух незнакомцев.
Если кто-нибудь когда-нибудь будет рассказывать вам о втором дыхании, открывающемся у спортсменов на соревнованиях, смело разворачивайтесь и уходите от этих болтунов. Вы меня спросите! И я вам расскажу, как у нас тогда закончилось первое дыхание, а обещанное второе так и не открылось. Разумеется, мы с Андреем сошли с дистанции.
Тренер с усмешкой посмотрел в нашу сторону. И сказал всего несколько слов:
- Бег – это не только ноги, но и голова.
Так началась наша новая жизнь. График тренировок, который составил нам тренер, был не слишком тяжёлым. Для начала мы должны были просто «набегать объёмы». То есть накручивать километраж. Это было совсем не трудно.
Я «умирал» в школе на дистанции в один километр. Стометровка на время была для меня сущим наказанием (Просто я всегда был слишком медлительным. И почти никогда не укладывался в отпущенное мне время. Любая девушка вам подтвердит это: то, что другие делают за несколько минут, у меня порою растягивается на целую ночь. И как только они меня терпят?!). Здесь же без необходимости бежать на время, я легко пробегал три, пять и даже десять километров. Бегали мы с Андреем вечерами по Дмитровскому шоссе в сторону Зубово. Ребята из спортивного класса тренировались по своему плану. Лишь иногда у нас получалось бегать вместе с ними. Но теперь они считали нас своими и больше не подшучивали над нами. Была у этих ребят забавная традиция. Перед Новым годом (тридцатого декабря) они отмечали прошедший год новой дистанцией (большей протяжённости), которая на следующий год становилась для них обычной рабочей.
Так перед Новым тысяча девятьсот восьмидесятым годом я впервые пробежал свою дистанцию в двадцать километров. Андрею к этому времени бегать надоело. Мы продолжали два раза в неделю ездить с ним в бассейн, но бегать теперь мне пришлось одному. Нет, некоторое время он ещё побегал, но более короткие дистанции. Я тоже старался укорачивать свои дистанции в это время. Ведь после кросса мы уходили с Андреем в тренажёрный зал, занимались там. Затем шли к «яме» для прыжков. И от души прыгали с ним в высоту. Прыжок «флопом» позволял нам легко преодолевать высоту, которая для школьных прыжков «ножницами» казалась совершенно не реальной. Да, с Андреем было здорово. Жаль, что ему не нравилось бегать длинные дистанции.
Зато в бассейне Андрей явно меня опережал. К Новому году он мог уже проплывать почти весь бассейн. Целых двадцать пять метров! И ему очень нравилось нырять с тумбочки в воду. У меня не получалось проплыть и трети этой дистанции. Да и с тумбочки нырять мне совсем не нравилось. Вода лезла в нос и уши. Мне это совсем не нравилось.
Но я в эти дни упивался бегом. Это было так здорово: вечером после школы пробежать «десяточку», «пятнашку» или «двадцатку». При скорости пять минут на километр это занимало от часа до двух. Но зато дарило столько удовольствия!
Однажды слух о моих спортивных «достижениях» дошёл до моего одноклассника Юрки Соколова. Он дружил с Севкой Лёхиным (и порою они до хрипоты спорили друг с другом на переменах о том, кто чемпион: Спартак или ЦСКА?). Мне было ясно, откуда растут уши у этих слухов.
Юрка им не поверил. Он попросился со мной на тренировку. Для меня это было очень хорошей новостью. Я с радостью согласился. Правда, после первых шести километров Юрка начал понемногу отставать. Затем сошёл с дистанции. И мне пришлось заканчивать её одному. Если бы только мне хватило ума начать с более короткой дистанции, возможно, мы бы бегали с Юркой и дальше. Но я решил «выпендриться» и Юрка со мной больше не бегал. Ему тоже не понравилось бегать длинные дистанции, как и Андрею. И больше никто не составлял мне компанию. Севка с Лосём бегали слишком быстро для меня. Ребята со спортивного класса – слишком медленно. Но мне нравилось бегать одному.
Да, и вообще в эти дни мне многое нравилось. Я начал ходить практически на все факультативы (по математике, физике, химии), которые проводились в школе. В комитете комсомола школы меня назначили ответственным за спортивный сектор. Два раза в неделю мы с Андреем ездили в бассейн, ещё два дня – с Лёшкой Пересыпкиным в театральную студию. Затем я переодевался в спортивную форму, обувал свои любимые кроссовки (из Чехословакии я привёз футбольные бутсы, срезал с них шипы и они превратились в классные кроссовки) и выбегал на дистанцию. Возвращался домой к девяти вечера. Ужинал. Смотрел фильм по телевизору, что начинался в двадцать один тридцать. После фильма быстренько делал письменные уроки, которые не успел сделать в школе на перемене (обычно успевал). И после полуночи начиналось моё личное время.
В те годы Клинский мясокомбинат отправлял свою продукцию в Москву. И за клинской колбасой жителям города Клина приходилось ездить в Москву. А вот молочный комбинат почему-то часть своей продукции реализовывал на месте. Эта часть была самой вкусной и называлась сгущённым молоком. Сгущёнка продавалась в гастрономах на вес из сорокалитровых алюминиевых бидонов. И стоила совсем не дорого. К этому времени родители уже могли позволить нам с сестрой покупать целый трёхлитровый бидон сгущёнки на неделю. Татьяна сгущёнку не любила. И чтобы продукт не пропадал, мне приходилось справляться с ним в одиночку. А кто вам говорил, что в те годы было легко жить?! Ох, нелегко!
Итак, после полуночи я наливал в большую миску сгущёнку. Наливал небольшую чашечку кофе (у меня была любимая чашка ёмкостью в один литр). Брал с собой половинку батона и наконец-то приступал к самому главному. Нет, вы просто несносны! Только о еде и думаете! Сгущёнка, кофе и батон были чем-то сопутствующим, второстепенным. Главное заключалось в том, что после полуночи меня посещала Муза (в виде сгущёнки, литровой чашки кофе и батона) и я начинал писать стихи.
Вам очень повезло, что они не сохранились. Иначе я бы непременно вас с ними познакомил. Ну, и что из того, что мне было бы потом стыдно за них стыдно. Может быть, и не было бы? Тем более что они всё равно не сохранились.
По субботам мы обычно играли в комический футбол. Наши соседки по партам обеспечивали нас соответствующей спортивной формой. Это были довольно забавные матчи. Когда вся команда могла остановиться на футбольном поле, а соперники поднимали у них юбки, и искали, у кого спрятан мяч. Или кто-то неприлично задрав мини-юбку устремлялся в прорыв к вражеским воротам. Да, разумеется, мы играли в футбол в женской одежде. Ведь это же был комический футбол! Девчонки умирали от смеха. А мы открывали для себя, что бегать удобнее в «макси» или «миди», но никак не в «мини». И множество других, не менее забавных вещей (в частности: отсутствие столь необходимых всем мальчишкам карманов в женской одежде).
Мы играли в городки, в классики. В классики девчата пытались составить нам конкуренцию. Но вопрос решился сам собой. Мы нарисовали поле в четыре ряда по двадцать клеток. Пропрыгать два раза «строго» всё поле в восемьдесят клеток у них, естественно, не получалось. Они вертели пальчиками у виска, но зато не мешали нам прыгать.
Так мы и жили.
Ближе к весне я подобрался к «тридцадке». И уже несколько раз бегал тридцать два и тридцать четыре километра. Мне нравилось бегать. Но бегать быстро у меня всё равно не получалось. Я с трудом пробегал в школе один километр на время, чтобы уложиться на пятёрку, но легко укладывался в норматив, если перед этим пробегал пять-десять километров. Видно, природой мне было не дано бегать быстро. Но, к счастью, природой мне был дан дар просто бегать.
Нет, конечно же, я не мог сравниться ни с кем из своих двоюродных братьев. Ни с Мишкой Чураковым, мастером спорта по конькобежному спорту. Ни с Юркой Коледой, КМС-ом по боксу. Они были настоящими спортсменами! А я к тому времени не участвовал ни в одних соревнованиях. И меня не было даже третьего юношеского разряда. И уж, тем, более, я не мог сравниться с Володей Сычуговым. Он в молодости был очень талантливым и подающим большие надежды стайером. И бегал длинные дистанции так, как не снилось ни Севке Лёхину. Ни его другу Лосю. Но в восемнадцать лет Володя неудачно нырнул в реке и повредил позвоночник. И с тех пор передвигался только в инвалидной коляске. Никому не пожелал бы я такой участи.
Георгий Леонидович, мой тренер, сказал, что весной у меня будет шанс выполнить свой первый разряд. Точнее «третий взрослый» по бегу. Весной в городе Железнодорожном будут проводиться какие-то соревнования по бегу. И мне нужно выбрать дистанцию, на которой я хотел бы выступить. Выбор был не большим. Для третьего разряда нужно было пробежать либо «десятку» с графиком три минуты сорок секунд на километр или «двадцадку» - четыре минуты на километр. Разумеется, я выбрал последнее. Ведь любая приличная черепаха пробежит километр за четыре минуты. О том, что черепахе для третьего взрослого разряда нужно будет пробежать этот километр двадцать раз, я почему-то не подумал.
В мае мы поехали на эти соревнования. Дистанция оказалась не сложной. И я без особого труда выполнил норматив. Ведь это же была не десятка, на которой нужно было пахать, а всего лишь обычная «двадцатка». Я вернулся с соревнований окрылённым. И в понедельник пришёл в школу раньше всех, чтобы похвастаться перед одноклассниками значком с бегуном и с цифрой «III». Весь день я летал на крыльях. И после уроков, как-то нее сразу обратил внимание на ребят из восьмого класса, окруживших в раздевалке моего одноклассника Игоря Широкова.
И дёрнула же меня нелёгкая подойти к ним! Чем-то Игорёк им не понравился, и ребята собирались его проучить. И тут подвернулся я. Счастливый и такой глупый! Сказал, что если они тронут Игоря хотя бы пальцем, будут иметь дело со мной. Похоже, что такая перспектива их совсем не напугала, а, скорее всего, даже обрадовала.
Игорь моментально куда-то исчез. Мальчишки, весело галдя, окружили меня. Один из них вышел из круга и почти нежно произнёс.
- Ну, пошли. – И положил свою тяжёлую руку мне на плечо.
Я с грустью узнал в нём известного школьного драчуна, любителя бокса и подобных развлечений Сашку из 8 «А». Из круга вышло ещё два человека, окружили меня и, легко подталкивая в спину, направились к выходу из школы.
В последний момент мой взгляд совершенно случайно зацепился за спину какого-то ученика, завязывающего шнурки своих кроссовок недалеко от раздевалки. Он не спеша поднялся и я узнал в нём ещё одного своего одноклассника. Геру Люхина! Вы не знаете Геру? Странно. У нас в школе его все знают.
Гера родился в семье потомственного военного. С детства занимался карате и другими восточными единоборствами. И владел ими, как бог. Он был очень несуразным. Весь переломанный на тренировках. Он никогда не дрался. Но и желающих с ним подраться в школе никогда не было.
Как ни в чём не бывало, я обратился к нему.
- Гера, пойдём постоишь рядом.
Он внимательно окинул взглядом всю троицу, окружающую меня, обо всём догадался. И сразу же кивнул головой в знак согласия.
- Пойдём.
Мои спутники сразу же как-то «сдулись». Забеспокоились. Даже боксёр Саня подал свой голос.
- А чего ты Геру зовешь? Мы по честному. Один на один.
- А остальные тогда зачем?
- Остальные постоят в сторонке.
Тут уж подал голос Гера.
- Так и я могу постоять в сторонке.
Фраза прозвучала несколько многозначительно. Радости это известие в рядах моих противников не вызвало.
Пока мы шли за угол школы, Гера проводил со мной ускоренный курс боевых единоборств. Поняв, что я ни разу в жизни не дрался (если, конечно, не считать за драки периодическое избиение меня моим же одноклассником Саней Кудрявцевым в пятом классе), он посоветовал мне начать первому с одного, хорошо всем известного, удара. Но этот удар казался слишком жестоким даже для меня.
Мы вышли за угол. Сашка встал в стойку. Я приготовился к тому, что меня снова будут бить. Но голова сама ушла с линии удара. Кулак пролетел буквально в сантиметре от неё. Мой противник не удержал равновесие и упал к моим ногам.
Сзади раздался удовлетворённый голос Геры.
- А теперь ногой по почкам.
Надо отметить, что очень спокойный и даже чуточку миролюбивый голос. Ещё бы знать, где находятся эти самые почки? Но в этот момент я вдруг отчётливо представил, что уже завтра будут говорить в каждом классе о том, что Член комитета комсомола школы девятиклассник Сергей Карпов зверски избил ученика восьмого класса. Причем выяснится, что Сашка - примерный ученик, член кружка ботаников и юных натуралистов, тимуровец и всегда переводит бабушек через дорогу (даже если им это и не нужно). И никто не вспомнит о том, что я пошел в школу с шести лет, а он с восьми. Что мы ровесники. А, значит, дрались честно. Один на один. И меня нельзя винить в моей победе.
Нет, ударить ни по каким почкам я не смог. Вместо этого я протянул руку и вполне уверенно сказал.
- Всё, я победил. Держи руку.
В этот момент я сделал небольшое открытие. Оказывается, говорить, что победил и побеждать – немного разные вещи. Помните об ударе, которому меня пытался научить Гера перед дракой? Видимо этому удару когда-то учили и моего противника. Вместо того чтобы пожать протянутую руку, он со всей силы ударил меня снизу.
В этот момент я уже не думал о том, что скажут завтра в школе? О кружках ботаников и юных натуралистов. И даже о бабушках, которые ждут, когда их переведут через дорогу. От боли и обиды я прикрыл глаза и со всей дури ударил своего противника кулаком по шее. Прямо под основание черепа. Сверху вниз. Сашка обмяк и распластался на асфальте. На этом наша драка закончилась. Я победил.
Когда мы зашли с Герой за угол, на меня накатили запоздалые волны боли. Мы распрощались с Герой. И я побрёл к своему дому. Я шёл по тротуару и ругал в душе своего отца за то, что он никогда меня не порол. Никогда не бил. В результате этого гуманизма я так и не научился переносить боль. Как можно оставлять эти занятия на самоподготовку?! Когда мне было около семи лет, нам с моим другом Игорем Биденко приходилось самим прижигать свои руки раскалёнными железными прутьями. Чтобы научиться терпеть боль, когда нас начнут пытать враги. И чтобы под пытками не выдать им военную тайну. Какими же наивными мы тогда были!
После этой несостоявшейся драки меня больше не приглашали выяснять отношения. И к Игорю Широкову тоже больше не приставали. Так закончился девятый класс. К этому времени ребята из спортивной школы научили меня делать подъём переворотом на перекладине. Я уверенно делал его раз восемь. У меня легко получался выход силой на две руки. Я научился неплохо бегать. Немного плавать. Учился без четвёрок (только по английскому языку у меня всё ещё оставалась неисправленная четвёрка). И теперь ничто не могло помешать мне, поступить в высшее военное училище.
В конце июня тысяча девятьсот восьмидесятого года на тренировке я пытался сделать «солнышко» на перекладине. Буквально в нескольких шагах от дома. Но, либо уличный турник немного отличался от того, что был установлен в спортивной школе. Либо я ещё не был готов к этому упражнению. Но факт остается фактом. Я не удержался и упал с перекладины.
Диагноз, который был мне поставлен, перечеркнул на корню все мои мечты и планы на ближайшее будущее. Трещина локтевой кости. Ах, да, разумеется, ещё и перелом позвоночника.
