Глава 7. Рождённый ползать
Дальше было не интересно. Отец смог договориться с врачами, и забрал меня из больницы. Он сказал, что дома мне будет лучше, чем в больничной палате. Тем более, летом. А осенью обещал привезти меня обратно. На мой молчаливый вопрос он ответил, почти не задумываясь.
- Обещать и жениться – немного разные вещи.
- Это попахивает обманом. – Пытался пошутить я.
- Не обманом, а военной хитростью.
Что ещё оставалось нам с ним делать, как не пытаться шутить?! Тем более что у нас это всё равно не получалось. Да, дальше было совсем не интересно. Если у вас есть знакомые, у которых была травма позвоночника, вы прекрасно знаете, что это не самые весёлые на свете люди. Я бы даже сказал, что совсем не весёлые.
Вы говорите, что я снова ошибаюсь!? Что все ваши знакомые мужественно переносят любые испытания, которые им выпадают. Потому что бог не посылает человеку испытаний, с которыми он не мог бы справиться. Ваши знакомые никогда не вешают носа. И не теряют оптимизма. Потому что они - настоящие мужчины.
Ну, что ж, вам виднее. Значит, я был не настоящим. И уж точно не был мужчиной. Кажется, мне даже не было больно. Возможно, действовали уколы, которые мне кололи. Или действительно не было больно. Я помню только, что было пусто.
Я лежал в кровати и рассматривал потолок. Причём мне было совершено безразлично, что там было на этом потолке. Иногда я вспоминал своего двоюродного брата Володю, который в восемнадцать лет повредил позвоночник. И сейчас передвигался только на инвалидной коляске. Я думал о том, что смог опередить его на целых три года. Но и от этих мыслей мне было ни жарко, ни холодно.
Вот Вовка всегда был настоящим мужчиной! И травма у него была куда серьёзнее, чем у меня. Но в отличие от меня, он с первого же дня приступил к тренировкам. Разработал для себя специальные упражнения. И уже через пару месяцев стал ходить на костылях. А ещё через месяц начал пробовать ходить и без них. Откуда в нём было столько сил и терпения, до сих пор остаётся для меня загадкой? Вот только этих сил и терпения не было у его жены, красивой прибалтийской девушки с очаровательным именем Жанна.
Когда она ушла от него, Володя, будучи натурой деятельной, начал делать вещи совершено мне не понятные. Резать вены. Экспериментировать с дозами лекарств, пытаясь угадать, сколько ему нужно выпить за раз таблеток? Начал придумывать что-то уж совсем экзотическое. Насколько всё-таки безграничным может быть полёт человеческой фантазии, когда для этого создаются подходящие условия?! Но после этого ходить он уже не смог. Даже на костылях.
Я вспоминал об этом. Но эти воспоминания меня тоже не беспокоили. И меня абсолютно не грела даже мысль о том, что мне повезло гораздо больше, чем Володе. Ведь я не был женат, как он. А, значит, меня не кому было и бросать.
Да, в голове иногда появлялись какие-то мысли. Но они жили своей жизнью. Приходили, когда хотели. И так же своевольно уходили. Не оставляя за собой абсолютно ничего. Ни эмоций, ни чувств, ничего. На душе была пустота.
В таком состоянии человек легко путает дверь в комнату с дверью на балкон. И совершенно бездумно делает шаг в комнату или шаг с балкона. К счастью, я не мог ходить. Поэтому не мог перепутать и двери.
Я не помню, в какой момент мне на глаза попались мои солдатики. Те самые, купленные в Детском мире. Они лежали в пакете вместе со своим командиром-пограничником. Я лежал на кровати. Мы совершенно не мешали друг другу. Но после того как я их увидел, что-то изменилось в окружающем меня мире. Мой взгляд всё чаще и чаще стал обращаться в их сторону. Словно каким-то магнитом его притягивало к этому пакету.
- Куда ты смотришь?
В ответ я кивнул головой.
- На солдатиков.
- А почему ты не играешь с ними?
Я сделал удивлённое лицо. Как я могу с ними играть, если я не могу даже двигаться? Нет, если бы меня спросил об этом кто-нибудь другой, я бы, наверное, даже обиделся. Но на свою бабушку обижаться я так и не научился.
По странному совпадению именно в эти дни она приехала к нам в гости. После того, как меня привезли из больницы, она решила немного у нас задержаться. Именно тогда от неё я впервые услышал слова Горация: «Нет ничего невозможного для людей»! После небольшой паузы она добавила: «Для людей, которые не боится идти к своей цели».
А ещё она рассказала мне много интересного о моих солдатиках. И о том, что солдаты – это не только те, кто защищает свою Родину с оружием в руках. Но и те, кто выращивает хлеб и воспитывает детей. Занимается наукой и работает на производстве. Все они, и многие, многие другие, кто честно делает своё дело – тоже защищают свою Родину.
- И даже если ты сейчас будешь просто играть в солдатиков, ты тоже будешь защищать свою Родину.
Посмотрев на меня внимательно, она добавила:
- Разумеется, для восстановления позвоночника тебе понадобится определённое время. Но чем раньше ты займешься этим, тем меньше сил и времени потратишь. Движение – это жизнь. После любой травмы, как только организм оказывается в условиях вынужденного ограничения подвижности, в нём начинают накапливаться частички смерти. И со временем выводить их из организма становится всё труднее и труднее.
Можно не ходить, если ты не можешь ходить, а вот двигаться нужно обязательно. Повреждены ноги – шевели руками, повреждён позвоночник – шевели мозгами.
- И перестань, наконец, жалеть себя! У многих проблемы гораздо серьёзней твоих, а они с ними справляются. И ты справишься. Я тебе это обещаю.
Да, бабушка умела найти нужные слова, чтобы поддержать меня. И умела поругать, когда в этом возникала необходимость. Думаю, что моим родителям в этой ситуации найти со мной общий язык было бы намного труднее, чем ей. И заставить меня шевелить мозгами, когда я не мог шевелить ногами.
Так прошли первые сутки моего пребывания дома.
Начиная со следующего утра, я спускался с кровати на пол. Расставлял солдатиков. И играл с ними. Перед завтраком в мою комнату заходила бабушка. Делала массаж. Потом помогала мне сделать зарядку. После этого я завтракал. Я был уверен, что на полу завтракать мне будет гораздо удобнее. Но бабушка заставляла меня подниматься в кресло. Говорила, что с пола едят собаки, а люди должны есть, сидя на стуле. И я понимал, что прежде, чем стать добрым и пушистым псом, мне придется некоторое время изображать из себя человека. Так уж устроено Древо эволюции: сначала ты должен освоить рефлексы, свойственные примитивным людям. И только после этого ты сможешь стать на одну ступень с благородными и по-настоящему аристократичными собаками. И тебе будет позволено есть, как и им. С пола.
А вы, что, думали иначе? Все эти глупости, которым вас учили в школе, придуманы людьми. Дарвин, Павлов, говорите?! Вы бы лучше спросили, что об этом думают обезьяны, за которыми наблюдал Дарвин и собаки Павлова. Они бы вам много чего могли рассказать! Если бы захотели. Но эта информация здорово бы отличалась от того, к чему мы все так привыкли.
Через пару дней бабушка спросила, по каким правилам я играю, и почему мои солдатики стоят на месте?
- Солдаты должны передвигаться на поле боя. – Добавила она.
Странно, почему я сам не додумался до этого? Раньше я выстраивал напротив друг друга две армии. Каждый солдат армии, которая была моей (находилась ко мне ближе) делал выстрел из пушки по армии противника. После первого залпа от армии противника, как правило, никого не оставалось. Лишь теперь я понял, что это было не честно. Поэтому я стал стрелять по очереди: сначала мой солдат (первый выстрел уступить противнику я всё-таки не смог), затем солдат противника, мой солдат и так далее. Но все солдаты стояли на месте! Стояли насмерть.
На моём паласе десятисантиметровые круги располагались в десяти сантиметрах друг от друга. Теперь после каждого выстрела мои солдаты и солдаты противника стали передвигаться на поле боя. Мне приходилось ползать следом за ними. Армии казались такими непослушными, но теперь они были настоящими. Солдаты совершали какие-то охваты (когда ты очень сильный, ты можешь охватить противника с двух сторон), обходы (во фланг - когда ты сильный, но умный и оставляешь противнику лазейку для отхода) и отходы (когда ты умный, но не очень сильный - отходишь так медленно и смещаешься чуть в сторону, что в какой-то момент быстрый и сильный противник, преследующий твои войска, опережает тебя и подставляет под удар один из своих флангов).
Да, теперь играть в солдатиков стало куда интереснее! Хотя и гораздо труднее.
Ещё через несколько дней бабушка сказала всего одно слово:
- Горы. – И показала рукой на мою кровать.
А что, моим суворовским богатырям и горы были не страшны! Так мои солдаты стали перебираться с пола на кровать, а затем даже и на стол. Мне приходилось карабкаться за ними. Но зато я узнавал всё больше и больше нового о своих солдатах.
Об особенностях войны в лесу я узнал без бабушкиной подсказки. Два стула (их восемь ножек) рассказали мне много интересного.
Так прошли два летних месяца. Шестого августа у моей сестры родился мальчик. Назвали его Серёжей. Раньше я думал, что когда кто-нибудь новый приходит в этот мир, то кто-то обязательно должен этот мир покинуть. Наверное, этим кем-то должен был стать я? Но в те дни это меня не беспокоило. У меня были солдатики. И мне нужно было продолжать свою войну.
После того, как Серёньку привезли из роддома, всем стало немного не до меня. Возможно, это и было к лучшему. Больше всего в жизни я не любил, когда меня жалели. «Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого не жалели». Мне всегда нравились эти строчки. К тому же, к началу августа я уже начал понемногу ходить сам, без посторонней помощи.
1 сентября, когда все мои ровесники пошли в школу, я пошёл… В школу. Иногда это бывает так приятно: быть таким, как все! Только разве за всеми угонишься. За лето, в течение которого я только и смог, что научиться играть в солдатиков, мои одноклассники смогли научиться гораздо большему! Пинский (Андрей Пименов) в первый же день огорошил меня новостью:
- А я научился плавать.
Нашёл чем хвастаться?! Я и так знал, что он мог проплыть почти половину нашего двадцатипятиметрового бассейна. Но из приличия я спросил его, насколько хорошо он научился плавать?
- Я переплыл вчера водохранилище (на реке Сестре).
О, если бы я только умел разговаривать по-польски, то непременно начал свою фразу со слов: «Матка боска»! К сожалению, польского языка я не знал. Поэтому начинать свою фразу мне пришлось с набора междометий, общий смысл которых в переводе с русского разговорного на русский литературный должен был означать: «Ну, ты и заливаешь, Андрюха»!
- Хочешь, побежали завтра с нами. Мама тебя тоже научит.
В моё отсутствие Андрей бегал со своей мамой. Ну, и что из того: Антонина Артёмовна любила бегать. И плавала до первого снега. И потом тоже плавала. Мне сразу же подумалось, что здесь не обошлось без её помощи. Андрей не стал отнекиваться. Какая разница, кто научил его плавать?! Главное, что теперь он был победителем. И мне ли было его судить?
Конечно же, бегать я ещё не мог. Но зато смог прийти к водохранилищу. Мне было любопытно посмотреть, как это Андрей там его переплывает?
Андрей разделся. Для потенциального утопленника выглядел он подозрительно спокойно. Его мама уже ждала нас в воде.
- Серёж, раздевайся. Поплыли вместе с нами. – Голос тёти Тони тоже был спокойным и уверенным. Под гипнозом этих слов я, как зомби, разделся и полез в воду. Мы поплыли. Втроём.
Вот и всё. Минут через десять мы были на другом берегу. Тётя Тоня поплыла обратно. Мы с Андреем вернулись к одежде по берегу. Нам нужно было зайти домой, переодеться. И идти в школу.
Всю обратную дорогу и весь день я был оглушен этой новостью. Теперь и я умел плавать! Оказывается, в этом не было ничего сверхчеловеческого! Но это было так здорово!
Кто это сказал, что рождённый ползать, не может летать. Я вот смог полететь с перекладины. Хотя и не далеко, и «низенько, низенько». Но не потому, что не умел летать, а потому что летать мне никогда не нравилось. Бабушка всегда говорила мне, что люди – подобны богам. Они могут делать почти то же самое, что и боги. Даже летать. С двенадцатого этажа, к примеру. Правда, в отличие от богов, некоторые вещи получаются у людей только один раз. Да и то, не слишком красиво.
Нет, летать мне не понравилось. Зато теперь я научился плавать. И это новое моё умение уже начинало мне нравиться.
